Большее впечатление на посетителей Салона 1781 г. произвело историческое полотно Давида «Велизарий, просящий милостыню». За него художник получил звание «причисленного к Академии», что являлось тогда официальным выражением начинающегося признания. Положительной была и оценка Дени Дидро, написавшего по поводу картины и ее автора следующее: «Этот молодой человек проявляет высокую манеру в своих работах; у него есть душа; его головы выразительны без аффектации; его позы благородны и естественны; он рисует; он умеет бросить драпировку и получить прекрасные складки; его краски красивы, не будучи блестящими…»
Сюжет картины Давид заимствовал, по всей вероятности, из исторического романа «Велизарий» (1767 г.) французского писателя Мармонтеля. Византийский полководец Велизарий — победитель вестготов в Африке и остготов в Италии — был несправедливо обвинен в заговоре против императора Юстиниана. Как говорит легенда, его предательски ослепили и он был вынужден просить милостыню. Давид изобразил момент, когда один из солдат узнает в слепом нищем бывшего могущественного полководца. Для полной ясности сюжета Давид вводит в картину надпись (справа на куске дерева латинские слова: «Date obolum Belisario» — «Дайте милостыню Велизарию)» — прием, к которому не раз впоследствии прибегнет художник. Перегруженность второстепенными деталями, свойственная более ранним произведениям Давида, сменяется здесь неизмеримо большей строгостью и лаконичностью. Такая перемена явилась в значительной степени результатом его усердной работы в Риме, плодом длительных творческих поисков. Правда, не все еще пока удается Давиду: женщина, подающая милостыню, будучи второстепенным персонажем, занимает в композиции более важное место, чем главный носитель сюжетной развязки — солдат, узнавший Велизария. Но мастерски разработанная светотень, точный и уверенный рисунок, благородство и цельность колорита с его мягкими коричневатыми тонами и глубоким красным оттенком плаща Велизария говорят о наступающей зрелости художника. В «Велизарий» Давид больше, чем в любом другом своем произведении, приблизился к пуссеновской традиции. Впоследствии он отойдет от нее во имя более точного, с его точки зрения, следования античным образцам. Но самым главным и решающим в этой картине явилось то, что художник все ее элементы подчиняет выявлению сюжета, стремясь активно воздействовать на зрителя. Причем выбранное им содержание — сострадание к жертве тиранического произвола — было полностью созвучно передовым общественным идеям 1780-х гг., которые все настойчивее выражали негодование против монархической деспотии.
Чувствующий себя все более и более уверенно как художник, Давид был готов к тому, чтобы окончательно сформулировать свое творческое кредо. И вот, по иронии судьбы, одно из самых революционных по духу произведений французской живописи — картина «Клятва Горациев» — была начата Давидом по заказу короля.
Продолжение следует….